Христианский ФОРУМ

Продолжая слушать все это, многие из нас, тем не менее, чувствую, что "да, я понимаю, что каким-то образом я уже един с Абсолютом, но я все еще не сознаю этого!" Но очевидно, что это неправда. Уже сам тот факт, что вы сейчас находитесь в поисках Будды показывает, что вы уже знаете, что вы – Будда. "Утешь себя, – пишет Паскаль, – ты бы не искал меня, если бы ты уже не нашел меня". И св. Бернар выражает то же самое чувство: "Никто не может искать тебя, потому что сначала он должен найти". Или, как говорил Блайт (Biyth), "для того чтобы быть просветленными, мы сначала должны стать просветленными".

Конечно, человек может чувствовать, что он действительно не знает этого, несмотря на самые изощренные уверения учителей. И причина этого не очевидна для человека благодаря своеобразной природе этого всегда присутствующего знания Бодхи, а именно благодаря недвойственности. Человек не знает этого только потому, что он привык воспринимать вещи в свете дуализма, где он в качестве субъекта наблюдает объект, умственный или физический, и ощущает, что он очень ясно видит и чувствует этот объект. Здесь наблюдающий и сам этот объект являются двумя различными вещами. И человек как субъект допускает, что он может видеть Брахмана таким же образом – как объект, находящийся где-то там, далеко, на который можно смотреть и понимать. Кажется, что он, тот, который видит и понимает, должен быть способен уловить Брахмана, понимаемое. Но Брахман не разделим на добывающего и добычу. Во всей действительности существует один только Он, "один без другого", и все же в силу своей привычки человек пытается сделать из него две вещи, разделить его, так чтобы в конце концов можно было схватить его и воскликнуть "Ага! Я достиг этого!" Человек пытается сделать Его опытом, наряду с другими переживаниями. Но Брахман – это не какой-то частный опыт, но именно Один без другого. И поэтому человеку остается гоняться за привидениями и пытаться схватить клубы дыма.

Так все мы с неизбежностью приходим к чувству, что мы просто не можем видеть Его, как бы ни пытались. Но сам тот факт, что мы никогда не можем видеть Его, является превосходным доказательством того, что мы всегда знаем Его. По словам Кена Упанишады:

Если вы думаете, что вы хорошо знаете Брахмана, то это не так. То, что вы знаете о его природе, – это реальная, но лишь малая часть. По этой причине вы должны обратить к Брахману еще более пристальное внимание... Кто из нас понимает слова: "Я не знаю Его, но все же я знаю Его", тот поистине знает Его. Тот, кто думает, что Брахман непостижим, тот постиг Брахмана, а тот, кто думает, что Брахмана можно постичь, – тот не знает Его. Брахман неизвестен тем, кто знает его, и известен тем, кто не знает его вовсе.

Иными словами, именно состояние незнания Брахмана есть предельное состояние сознания, и это как раз то самое, что мы чувствуем прямо сейчас. В дзенском стихотворении говорится:

Пускаясь на поиски, ты его не увидишь.
За него не удержаться,
Но и потерять невозможно.
Когда ты не можешь достичь его, - достигаешь.
Когда замолкаешь, оно говорит.
Когда говоришь - замолкает.
Высокие ворота широко открыты
Для просящих подаяния,
И на пути к ним нет толпы.

Так как вы и есть Брахман, то очевидно, что вы не можете видеть Брахмана, так же как глаз не может видеть самого себя и ухо не может слышать самого себя. В Брихадараньяка Упанишаде говорится: "Ты не можешь увидеть того, кто видит зримое, ты не можешь услышать того, кто слышит слышимое, как не можешь воспринимать того, кто воспринимает воспринимаемое, так же как и познавать того, кто познает познаваемое". А Дзенрин говорит об этом просто: "Он словно меч, что рассекает все, но не может рассечь себя, словно глаз, который видит все, но не может увидеть себя.". Действительно, если ваш глаз пытается увидеть самого себя, то он не видит абсолютно ничего. Подобным образом вы встречаете пустоту, не видя ничего, когда вы пытаетесь взглянуть на Брахмана. Эта пустота является именно тем, что вы всегда искали, но не могли ни найти, ни увидеть. Это невидение и есть Он! И так же, как вы никогда не видели Его, так же вы всегда знали Его. Потому что каждый индивид, как говорит св. Дионисий, "...благодаря самому этому факту невидения и незнания Бога действительно постигает Его – того, кто за пределами видения и познавания; зная также и то, что Он есть во всем том, что можно узнать или почувствовать".

Вы все еще не видите Это? Как вы уже совершенны!

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

* * *

Когда человек снова открывает, что в самой своей сердцевине он един со Всем, он освобождается из плена времени, из плена всех волнений и беспокойств; он сбрасывает путы отчуждения и изолированного существования. Видя, что и он сам, и другие – это одно, он освобождается от страха жизни; видя, что бытие и небытие – это одно, он освобождается и от страха смерти.
Кен Уилбер. "Вверх из Рая"

...Несвобода, агрессивность, беспокойство не характеризуют природу человечества, но является признаком изолированного человеческого Я. Это не инстинкты человека, в которых он раскрывается, а его психологические свойства, и эти психологические свойства являются порождением границ, а не биологии.
Кен Уилбер. "Вверх из Рая"

Так происходит медитация, которая является просто большим раскрытием, более высокой ступенью эволюции – трансформацией от единства к единству, пока не наступит просто Единство. Между тем Брахман в невоспринимаемом импульсе узнавания и окончательного воспоминания, молчаливо улыбается самому себе, закрывает свои глаза, глубоко дышит и в миллионный раз бросает себя вовне, в творение, теряя самого себя в своих проявлениях, просто играя всем этим, в игре и ради игры.
Кен Уилбер. "Проект Атман"

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Глубокое уважение к форуму вызывает то, что работы Кена Уилбера находятся в лидерах просмотров.
Поэтому с особой душевной радостью представляю "Проект Атман" - книгу, снискавшую ему мировую известность.
Для меня это довольно странно: ведь для ее восприятие требуется изрядное знакомство с классикой мировой психологии (чего в своих выписках-лайт старалась максимально избегать).

Но в 21 веке любому "обдумывающему житье" трудно обойтись без вдумчивого осмысления идей этой книги и этого автора.

Проект Атман. Трансперсональный взгляд на человеческое развитие






По моему же имхо "проектом Атман" автор называет совсем другое. Это "холонические" (пользуясь одним из его любимых терминов, то есть "матрешечные") попытки "бегства от Бога": то есть составление все новых представлений о счастье, цели и смысле своего существования и постепенное вырастание из них. Осуществление мечта волны в океане о своем бессмертии и всемогуществе не в том, чтобы стать супер-цунами, как она полагает, но в простом осознании своего единства с могучим и бессмертным океаном. Но для этого надо пройти через болезненное преодоление иллюзии своей отдельности от океана. Смиренное понимание, что она есть просто вода кажется ей отталкивающе нелепым посягательством на ее независимое существование. Постепенное созревание и отказ от иных "проектов Океан", вроде цунами и подобных жизненных планов, и пошаговый (где шаг равняется квантовому скачку) переход ко все более глубокому и целостному пониманию жизни и своей сущности и составляет "проект Атман".

Более объективное представление о книге, чем из моих кратких выписок можно составить по ее отрывку тут:
http://www.integralportal.ru/docs/DOC-1133

Полностью - тут:
http://www.koob.ru/wilber/uilber_atman_project

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Различные традиции выражают это по-своему, но суть одна и та же.
Христианство учит нас, что «Царство Божие в тебе самом», или, словами святого Клемента: «Тот, кто знает себя — знает Бога»;

«Эволюция как самореализация путем само-трансценденции») [199], а конечная цель трансценденции — Атман, то есть предельное Сознание Единства в едином Боге. Все возможные влечения сводятся к этому одному Влечению, все желания являются разновидностями этого Желания, все усилия и порывы подчинены этой Тяге — и все это движение в совокупности представляет собой то, что мы называем «проект Атман», — влечение Бога к Богу.
Быть одним целым со вселенной,
одним целым с Богом —
вот чего мы желаем больше всего,
независимо от того, знаем ли мы
об этом или нет.
■ . Фриц Кункель

Пиаже так и говорил: «На ранних стадиях развития мир и самость суть одно; ни одно из этих двух понятий не отличается от другого... можно сказать, что самость материальна»
«самой примитивной стадией [сознания] является, по-видимому, та, где не переживается различия между внешним миром и «это»... Ребенок еще не отличает себя самого от вещей снаружи; он еще очень нескоро этому научится»: «новорожденный ребенок не проводит различия между своим «я» и окружающей средой. Он осознает события, но не самого себя, как отдельную сущность... Вселенная сфокусирована на самости, и самость является Вселенной, — вот то состояние, которое Пиаже назвал «протоплазмическим» или «симбиотическим» сознанием».
Поскольку это стадия абсолютного недуализма, стадия океаническая или аутическая, она также имеет тенденцию быть до-пространственной и до-временной. Для новорожденного нет никакого реального пространства в том смысле, что нет никакой дистанции или разделения между плеромыой самостью и окружением. А потому нет и никакого времени, поскольку нет возможности распознать какую-либо последовательность объектов в простран¬стве. Осознание новорожденного беспространственно, безвременно, безобъектно (но не бессобытийно). Именно по этим причинам аналитики (такие, как Ференчи) любят называть эту стадию состоянием «безусловного всемогущества», которое «длится до тех пор, пока не существует никакой концепции объектов» Иными словами, раз нет никакой концепции пространства», времени и объектов, нет и никаких воспринимаемых ограничений. Следовательно, это всемогущество неведения.


Отметим, что речь идет именно о доличностном, а не о над-личностном (трансперсональном) совершенстве. Это действительно своего рода первичный рай невинности и неведения, состояние перед Грехопадением самосознания. И, его не следует путать с трансперсональным раем сверхсознания. В одном случае это «до-», в другом — «над-», а разницу между ними составляет всего-навсего полный жизненный цикл сознания.

ПЛЕРОМНАЯ САМОСТЬ (таблицы у меня не выходят, но догадаться все же можно)
познавательный стиль абсолютный недуализм; безобъектность, беспространствешюсть, протоплазмич-пость
формы эмоционального проявления тотальное океаническое, безусловное всемогущество, плеромный рай
волевые или мотивационные факторы почти полностью отсутствуют; нет желаний, нет выбора
формы времени безвременность как до-временность (но не транс-временность)
разновидность самости плеромность, materia prima
Автаркия — самодостаточность.
В Упанишадах сказано: «Повсюду, где есть другой, там есть и страх».

«механизмом, который трансформирует энергию, является символ».

Все согласны, что человек не учится тому, как стать Буддой, а просто обнаруживает или вспоминает, что уже является Буддой. Это неопровержимый факт.

«Интенциональность — это наделенная воображением внимательность, которая лежит в основе наших интенций и формирует наши действия».

Интенциональность — это спонтанная воля кентавра, в котором едины тело и сознание, а образное видение или высокая фантазия — это его язык.

«Воображение — родной дом для интенциональности, а фантазия — один из ее языков. Под последней я подразумеваю не что-то нереальное, куда мы убегаем, а ее изначальный смысл, «способность представлять», «делать видимым». Фантазия — это язык тотальной самости

Перлз с соавторами отмечают, что фантазия в своей чистейшей форме является просто выражением самости-в-единстве: «единством перцептуальных, моторных и чувствительных функций»

Юнг также быстро уловил объединяющую роль процесса высокой фантазии.

психоанализ утверждает: первое — это самое реальное; следовательно, все последующее развитие должно символизировать эти первые и «наиболее реальные» переживания.
Однако самые высшие и подлинные формы бытия появляются во временном развитии последними. Поскольку высшие формы по определению должны повторять низшие, они могут появляться только после них. Аналогично, люди появились в эволюционном восхождении последними (пока что), просто потому что они представляют собой наивысшую форму бытия из всех до сих пор возникавших.
Например, образ груди входит в сознание задолго до зрелого и чрезвычайно изощренного понятия мандалы (сложной круговой фигуры, используемой в медитативных практиках), так же как амебы появились на Земле задолго до людей. Но говорить, как это делает психоанализ, что мандала является просто символом груди, — все равно, что назвать человека просто символом амебы. А ведь именно до этого доходит психоаналитическая теория символизма. Тогда можно утверждать, что растения являются символом грязи, потому что она появилась раньше. Подобный подход вполне может видеть отхожее место и Сикстинскую Капеллу как почти одно и то же, ведь и то и другое построено всего лишь из кирпичей — а кирпичи-то, в конечном счете, появились первыми...

экзистенциально-гуманистическая терапия, с другой стороны, заявляет — и, я убежден, справедливо, — что настоящая аутентичность возможна лишь у того, кто транс-социален в своем бытии

Способность жить полностью в настоящем является первостепенной характеристикой кентавра, поэтому неудивительно, что все специалисты по психологии развития, изучавшие «высокоразвитых личностей» — а кентавр представляет собой именно такое существо, — сообщали, что «терпимость к неопределенности и способность интенсивно жить в настоящем являются аспектами высших стадий [внутреннего роста]».

Младенческое телесное «эго» может видеть только настоящее; кентавр же видит из него все время. Совершенно ясно, что это две абсолютно различные формы осознания, центрированного на настоящем.

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Спонтанность

возрастание спонтанности, будучи родной стихией для побуждений индивида, является признаком высших стадий... развития»
самые высокоразвитые прогрессируют за пределы жестких форм контроля «эго» к стадиям над-эгоического контроля.

Весь этот уровень, представляющий собой разотождествление с «эго» и отождествление более высокого порядка с тотальным телом-умом, знаменует собой высочайший потенциал, какого можно достичь в экзистенциальной или «грубой» сфере. Он очень похож на то, что Джон Лилли (вслед за Гурджиевым) назвал «состоянием + 12», то есть «блаженное состояние; космическая любовь, приятие благодати [высшие энергии], повышенное телесное осознание [супер-сенсорика], высочайшее функционирование телесного сознания»

Происходит интеллектуальное озарение, которое совершенно невозможно описать. В интуитивной вспышке человек обладает осознанием смысла и скрытой цели вселенной, отождествлением и слиянием с творением, бесконечностью и бессмертием, глубинами за пределами глубин раскрывающегося смысла, — короче, постижением сверх-самюсти, столь всемогущей...

Сверх-разум просто воплощает в себе трансценденцию всех ментальных форм и в своей высшей точке раскрывает интуицию чего-то такого, что выше и первичнее ума, самости, мира и тела, — того, что все назвали бы Богом.
Но это не Бог как онтологический другой, взятый отдельно от космоса, людей и творения в целом. Скорее, это Бог, как архетипическая вершина собственного Сознания человека. «"Это пустотность всего, благодаря которой может иметь место отождествление, — пустота, которая есть в нас, существующая вместе с пустой, которая является божеством." Визуализируя это отождествление "мы действительно становимся божеством. Субъект отождествляется с объектом веры. Почитание, почитающий и почитаемое — эти три вещи нераздельны"». В своей высшей точке душа становится одним целым, в буквальном смысле одним с формой божественности, Дхьяни-Буддой, Богом. Человек растворяется в Божестве как Божество, которое с самого начала было его собственной Самостью или высшим Архетипом. Только в этом смысле св. Климент мог говорить, что тот, кто знает себя, знает и Бога. Теперь мы могли бы сказать, что знающий свою сверхсамость, знает Бога. Они суть одно и то же.

Присутствие [вызываемая посредством образно¬го видения] появляется трепетно живым, составленным из сияния Сознания. Мы не проецируем иштадева. Первичная лучезарность, принимающая форму иштадева, на самом деле проецирует нас и все феномены, которые мы называем вселенной».

«Постепенно мы понимаем, что Божественная Форма или Божественное Присутствие есть наш собственный архетип, образ нашей сущностной природы»

И это не утрата сознания, а его интенсификация за счет развития, эволюции, трансценденции и отождествления высокого порядка: «Иштадева вовсе не исчезает в нас; это мы, как индивиды, исчезаем в иштадева, и теперь остается только иштадева. И в то же время нет никакой утраты в нашем индивидуальном бытии, когда мы постепенно сливаемся с объектом своего созерцания, потому что он с самого начала был нашим собственным архетипом и источником того фрагментарного отражения, которое мы называем своей индивидуальной личностью».

Главное здесь в том, что не грубое «эго» поглотило высокую Архетипическую Форму, а просто обнаружилось, что первичная природа «эго» и есть эта Форма, так что сознание возвращается к своей первичной и высшей тождественности, вспоминая ее: «Мы остаемся теперь трансцендентным центром сознания, выраженного через Форму или бесформенное присутствие иштадева. Теперь мы ощущаем жизнь иштадева внутри нас. Мы сознательно встречаемся с самими собой и становимся собой [за счет более высокого отождествления] в нашей архетипической и вечной природе». Такова одна из форм подлинной трансформации или развития в тонкой сфере — обнаружение или вспоминание единства более высокого порядка, которое теперь приближается к Единству — и которое вступает в трансперсональную область сверхсознания и открывает там лишь Архетипическую Сущность.

Его невозможно увидеть, потому что оно — это все видимое; нельзя услышать, потому что оно есть само слышание; нельзя вспомнить, потому что оно есть только в тот момент, когда оно есть. Это радикальная и совершенная интеграция всех прежних уровней — грубого, тонкого и причинного, которые теперь уже сами по себе продолжают возникать в непрестанной игре взаимопроникновения. Это окончательная дифференциация Сознания от всех форм в Сознании, после чего оно, как Таковое, освобождается в Совершенную Трансценденцию, которая представляет собой не выход за пределы мира, а ту окончательную трансценденцию, которая и есть сам Мир. С этого момента Сознание не действует в мире, а само является полным мировым процессом, интегрирующим в себе все уровни, области и планы, высокие и низкие, священные и профанные.

любое сознательное существо, как оно есть, является совершенным воплощением и выражением Предельного. То, чем каждый человек является прежде, чем он является чем-либо другим, есть Дхармакайя, Тело самой Истины. То, что человек чувствует до того, как почувствует что-либо другое, есть Самбхога-кайя — Тело Веселого Блаженства. То, что он видит до того, как увидит что-нибудь еще, есть Нирманакайя — Тело проявленной-жизни-как-самадхи. Три Тела Будды суть одно и единственное Сердце, и три эти области играют в Единстве в свою вечную игру.

От высшей тонкой области и дальше время само начинает как бы испаряться, пока в причинных областях не остается только Без-временная Вечность —- безвременность, являющаяся не утратой, недостатком или отсутствием, а сверх-изобилием Сияния, которое невозможно вместить в пространственные или временные категории. Это не значит в точности, что само время исчезает, а сознание меркнет. Скорее, в состоянии Трансценденции (тонком и причинном) время сжимается в Вечное Сейчас и вместе с тем продолжает течь через него и из него. Как ваши глаза способны одним взглядом охватить или увидеть все четыре угла этой страницы, так глаза Вечности видят все времена в одном Моменте. Вся вечность содержится в каждой временной точке, так что все время есть Настоящее в Вечности. Каждая точка времени остается совершенно самой собой и самой по себе, и вполне естественным образом развертывается из себя самой. И, вместе с тем, каждая точка времени есть только в Вечности, от момента к моменту. Это то, что называется «nunc stans» — Вечным Моментом, охватывающим все времена, не уничтожая ни одного из них, ибо «Вечность пребывает в любовном единстве с тем, что порождается временем».

Это — предельная Вечность, осознающая и линейное время, и непосредственное настоящее, но не укорененная ни в том, ни в другом. Это не непосредственное преходящее настоящее, длящееся одну-две секунды, а вечное, которое, вообще не имея длительности, лежит в основании всякой продолжительности и охватывает ее.

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Это может быть выражено несколькими различными способами, каждый их которых сообщает нечто важное о развитии, эволюции и трансценденции: 1) то, что является целым, становится частью; 2) то, что является отождествлением, становится отстранением; 3) контекст становится содержанием [то есть контекст познания/опыта на одном уровне становится просто содержанием опыта на следующем]; 4) то, что является фоном, становится фигурой [которая высвобождает фон более высокого порядка];
5) то, что субъективно, становится объективным [до тех пор, пока
оба термина не станут бессмысленными]

Каждый из этих пунктов, фактически, представляет собой оп-ределение трансценденции. И в то же время, каждый также является определением какой-то стадии развития. Из чего следует, что первое и второе по сути идентичны, а эволюция, как уже говорилось, является «самореализацией через самотрансценденцию».

Главное заключается в том, что развитие и трансценденция — это два разных слова для обозначения одного и того же процесса. О «трансценденции» часто думали как о чем-то необычном, странном, оккультном или даже психотическом, тогда как на самом деле в ней вообще нет ничего особенного.
человек, медитирующий на тонком теле просто трансцендирует мир И тело И ум; душа, пребывающая в медитации на причинном теле, трансцендирует мир И тело И ум И тонкую область... Форма каждого момента роста остается по сути той же самой, и это форма трансценденции, развития: она описывает пологую кривую от подсознания через самосознание к сверхсознанию, вспоминая, трансцендируя, интегрируя, объединяя все больше и больше, пока не останется лишь то Единство, которое всегда уже было с самого начала и которое — альфа и омега путешествия души сквозь время.

когда взрослый понимает, что у него есть ум, он перестает быть только умом и начинает воспринимать его с точки зрения тех тонких сфер, которые находятся за пределами ума. До этого самость была более или менее исключительно отождествлена с данными структурами и потому не могла отдавать себе в этом отчет; она не могла видеть эти структуры потому, что сама была ими.

Иными словами, на каждом уровне развития невозможно полностью видеть видящего. Никакая наблюдающая структура не может наблюдать себя наблюдающей. Структуры данного уровня используются, как инструменты восприятия и трансляции мира — но нельзя воспринять и транслировать сами такие структуры, во всяком случае, полностью. Это может произойти только с более высокого уровня. Суть в том, что каждый процесс трансляции видит, но сам невидим; транслирует, но сам не транслируется; и он способен вытеснять, но сам не вытесняется.

Медитация — это непрерывный инструментальный путь трансценденции. А поскольку, как мы видели, трансценденция выступает синонимом развития, отсюда следует, что медитация есть непрерывное развитие или внутренний рост. Она, прежде всего, представляет собой не способ обратить вспять порядок вещей, а способ продолжать и развить их. Это естественное и упорядоченное развертывание последовательных более высоких единств, пока не остается одно только высшее Единство, пока все потенциальное не станет актуальным, а все фоновое бессозна-тельное не развернется, как Сознание.

Это именно то, что следует делать на нынешней стадии человеческой эволюции, для того чтобы развиваться за пределы этой стадии и продвигаться к тому единственному Богу, который есть цель всякого творения.

Медитация — это эволюция, это трансформация ■— в действительности, в ней нет ничего особенного. Она выглядит весьма таинственной для «эго», потому что представляет собой развитие за его пределы.
Медитация является большим продвижением в развитии.
Мы растем, а вовсе не зарываемся обратно.

Возьмем, например, идам: человеку показывают символ божества-идама, который, именно потому, что он — символ, не соответствует ничему в наличной реальности индивида. Человек встраивает или транслирует его в свое сознание до такой степени, что тонкий идам на самом деле всплывает из фонового бессознательного и входит в сферу полного осознания. Индивид отождествляется с этой более высокой структурой, что прерывает его низшую трансляцию в качестве «эго» и поднимает его к высшей структуре. Тогда он видит (транслирует) реальность с более высокой точки зрения Божества: в этом случае возникла высшая тонкая область, потому что он вызвал ее в качестве процесса роста.

Это справедливо для всех форм медитации — основывающихся на сосредоточении или на восприимчивости, сопровождающихся повторением мантры или безмолвных.
(«Всегда оставайся в Сейчас; распознавай свои избегания; будь только любовью во всех обстоятельствах; стань одним целым со своей медитацией и своим миром; принимай все, ибо все есть Будда».)


И неважно, применяется ли медитация сосредоточения-поглощения или восприимчивости-рассредоточения. Первая прерывает низшую «эгоическую трансляцию путем ее остановки, а вторая — путем наблюдения за ней. Общим для них обоих является то, что в них самое существенное и эффективное: создавать помехи для трансляции путем сосредоточения и наблюдать трансляцию путем рассредоточения можно только со следующего, более высокого уровня. Цель одна и та же — прерывание трансляции низшего порядка. К тому же и то, и другое — в высшей степени активные процессы. Даже «пассивная восприимчивость» является активностью на высшем плане

во время сидячей медитации случаются промежутки фактического безмолвия, в течение которых как бы проходишь через своего рода психическую «мембрану», отделяющую наличный уровень от следующего, более тонкого. Как только эта область раздела пройдена, психоментальная активность возобновляется...; но ее характер теперь намного более возвышен и разрежен

если медитация продолжается в причинной области, все предшествующие объекты, тонкие и грубые, сводятся к жестам Сознания как Такового, пока даже трансцендентное Свидетельствование или Л-йность причинной области не разрушится в Смерти Великой Пустоты и не воскреснет как не имеющее никаких параллелей, но единственное Очевидное состоя-ние сахаджа. Это называется аннутара самьяк самбодхи. В такой финальной трансформации нет больше никаких трансляций где бы то ни было, поскольку транслятор умер. Зеркало и отражения в нем теперь становятся одним и тем же.

Так осуществляется медитация, являющаяся просто более высоким развитием, просто более высокой эволюцией — трансформацией из единства в единство, пока не остается только простое Единство, где сам Брахман в незамеченном потрясении узнавания и окончательного вспоминания безмолвно улыбается себе самому

Тогда эволюция продолжается снова, трансформация за трансформацией, пока всякая и каждая душа не вспомнит Будду, как Будда, пребывающий в Будде, после чего не будет ни Будды, ни души. И это окончательная трансформация.

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

ПРОЕКТ АТМАН

Мы видели, что индивидуальное существо с самого начала содержит в себе первичное сознание Атмана и соучаствует в нем, причем с самого начала.

«Везде, где есть сознание, там есть и Дхармакайя». «Anima Naturaliter Christiana», —Тертуллиан, «душа с самого начала обладает знанием Бога, и все, что Бог ни дает, может быть самое большее сделано неясным, но никогда не может быть полностью уничтожено»
Это побуждение актуализировать Атман является частью проекта Атман.

Душа должна искать Единство через посредство ограничений данной стадии, которая пока не является Единством. И это другая сторона проекта Атман: каждый индивидуум хочет только Атмана, но хочет его при условиях, которые этому препятствуют. Только в конце психологического роста происходит окончательное просветление и освобождение в Боге и в качестве Бога, но это единственная вещь, которая желанна с самого начала. Однако обратите внимание: на каждой стадии рота душа хочет только Единства или Атмана, но поскольку каждая стадия меньше, чем Атман, она имеет тенденцию становиться, по сути дела, компромиссом и заменителем Атмана — и это происходит сознательно или бессознательно на всех уровнях, от самого низкого до самого высокого, как простое отражение проявления.

Дело в том, что каждый уровень роста стремится к абсолютно-му Единству, но такими путями или при таких ограничениях, которые с необходимостью этому препятствуют, допуская лишь компромиссы: суррогатные единства и суррогатные удовлетворения. Каждая следующая стадия достигает более высокого единства, и так продолжается до тех пор, пока не останется только Единство. Проект Атман продолжается до тех пор, пока не остается только Атман. В этом заключена динамика и цель эволюции и развития.

Согласно «вечной философии», открытие заново этой бесконечной и вечной Целостности является единственной величайшей потребностью и желанием людей. Ведь Атман не только является фундаментальной природой всех душ, но и каждая душа или каждый субъект знает или интуитивно чувствует, что это так. Каждый индивид, каждое чувствующее существо постоянно интуитивно чувствует, что предсуществующая Природа есть бесконечное и вечное, Все и Целое, — и, таким образом, обладает подлинной атманической интуицией, Anima Naturaliter Christiana.

Но одновременно реальная трансценденция ужасает индивида, ибо она влечет за собой «смерть» его изолированного и отдельного ощущения себя самого. Субъект может найти предсуществующую Целостность только если откажется от границы между субъектом и объектом. И субъект, очевидно, страшится этого. И поскольку он не может или не хочет освободиться от своей отдельной самости и умереть для нее, то он оказывается неспособным обрести истинную и реальную трансценденцию, более широкое самоосуществление в качестве Целого, Держась за себя, за свою субъективность, он не впускает в себя Атмана; уцепившись только за собственное «эго», он отказывается от остального Всего.

люди сталкиваются с действительно фундаментальной дилеммой: больше всего другого каждый человек хочет настоящей трансценденции, сознания Атмана, Целого, но в такой же степени каждый боится утраты отдельной самости, «смерти» изолированного «эго» или субъекта. Все, чего человек хочет, — это обретение Целостности, но все, что он делает, это боится ее и сопротивляется ей (поскольку она подразумевает смерть его отдельной самости). Это Телос Атмана, борющийся против всего того, что сдерживает Атман. И это фундаментальная двойная связанность перед лицом Вечности, предельный узел в сердце отдельной самости.

Поскольку человек желает реальной трансценденции больше всего другого, но не может или не хочет смириться с обязательной смертью своего отдельного самоощущения, ему приходится в поисках трансденденции использовать такие пути или такие структуры, которые в действительности препятствуют ей и вместо нее навязывают символические суррогаты.

«даже в гуще низменнеиших удовольствий самый пропащий сластолюбец все еще ищет Бога». Теперь это можно сказать с абсолютной уверенностью. И именно потому человеческое желание ненасытно, а все радости тоскуют по бесконечности; единственное, чего хочет человек. —- это Атман; а все, что он находит — это лишь его символические заменители. Эта попытка снова обрести сознание Атмана в тех условиях, которые ему препятствуют и навязывают символические заменители, и есть проект Атман.

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Субъективный аспект

Даже когда индивидуум чувствует себя отдельной, изолированной и ограниченной самостью, это является просто подменой его собственной истинной Природы, трансцендентной Самости предельного Целого. Каждый из людей интуитивно верно понимает, что он одной природы с Атманом, но такое понимание искажается тем, что люди применяют его к собственной отдельной самости.
Следовательно, вместо того, чтобы разыскать действительную и безвременную целостность, он просто заменяет ее стремлением к вечной жизни; бытие одним целым со всем космосом он заменяет желанием владеть космосом; вместо того, чтобы быть одним целым с Богом, он пытается сам играть роль Бога.

Это то, что мы называем субъективным аспектом проекта Атман. Субъективный аспект проекта Атман представляет собой невозможное желание, чтобы человеческая самость была бессмертной, космоцентрической и всезначимой, но основывается на верной интуиции, что подлинная Природа индивида действительно является вечной и бесконечной. Не то, что его глубочайшая природа уже является Богом, но что его «эго» должно быть Богом — бесконечным, космоцентричным, всемогущим — таков его проект Атман. Но может быть либо Атман, либо проект Атман.

Жизнь и смерть

Итак, мы имеем Эрос и Танатос, Жизнь и Смерть, два главных динамических фактора, возникающих как функция разграничения субъекта и объекта. Эрос в предельном смысле является желанием вернуть обратно ту предсуществующую Целостность, которая была затемнена при построении границы между самостью и другим. Но действительное обретение подлинного воссоединения субъекта и объекта, себя и другого, требует смерти и растворения исключи-тельно отдельной самости, а именно это вызывает сопротивление.

Далее мы подходим к Танатосу. Танатос — это смерть и страх смерти.
Другая форма страха обусловлена не психическим расстройством или невротическим заболеванием, а восприятием истины — это фундаментальный, неотвратимый, неизбежный ужас, присущий отдельному самоощущению. Изначальной Природой человека является Целое, но коль скоро он расщепил его на отдельную самость, противопоставленную внешнему «другому», то отдельная самость неизбежно сталкивается с осознанием смерти и ужасом смерти. Он является экзистенциальным, данным, врожденным (пока существует граница между субъектом и объектом) — и восприятие этого ужаса есть восприятие истинного положения дел, а вовсе не душевное заболевание.
Этот факт прекрасно выражают Упанишады: «Везде, где есть «другое», есть страх»

«Сущностная, фундаментальная первичная тревога присуща от рождения всем изолированным, индивидуальным формам человеческого существования. В этой фундаментальной тревоге человеческое существование и страшится своего «бытия-в-мире» и тревожится за него»

Этот ужас перед смертью неотъемлемо присущ отдельному самоощущению, отдельному субъекту и возникает в той или иной форме везде, где есть граница. И при пробуждении этого импринта смерти есть только две вещи, которые можно с ним сделать. Иными словами, у людей перед лицом смерти, перед лицом Танатоса, есть две возможности выбора: можно отрицать и вытеснять его или трансцендировать его в сверхсознательном «Всем». Коль скоро человек держится за ощущение своей отдельной самости, он должен вытеснить смерть и ужас перед ней. А чтобы трансцендировать смертельный ужас, ему следует трансцендировать самость. Отдельная самость ничего не может поделать, чтобы на самом деле избавиться от ужаса перед смертью, ибо она и есть этот ужас, — они вместе вступают в существование и исчезают тоже только вместе. Единственное, что можно сделать со смертью, — это отрицать ее, вытеснять, смягчать или как-то иначе скрывать. Только в сверхсознательном Всем, в действительной трансценденции, ужас перед смертью будет вырван с корнем, потому что отдельная самость там искореняется тоже. Но до того времени, как сказал Беккер, «именно сознание смерти, а вовсе не сексуальность, является первичным вытеснением»

Ужас смерти, реакция против Танатоса.

Но какова же в точности природа этого Танатоса? Что он означает в предельном смысле? Может быть, мы сумеем дать на это простой ответ.
Мы видели, что нигде нет никаких радикально отдельных сущностей, что граница между субъектом и объектом, в конечном счете, иллюзорна. Следовательно, эту границу между самостью и другим приходится постоянно воссоздавать в каждый текущий момент — по той простой причине, что она вообще не является реальной. В то же время, простая сила реальности, «тяга» Целого, в каждое мгновение пытается прорвать эту границу. И этой силой является Танатос. Пока индивид постоянно воссоздает свои иллюзорные границы, реальность столь же постоянно устраивает заговор, чтобы их разрушать.

Таков Танатос, и его действительным значением является трансценденция. Танатос — вовсе не сила, пытающаяся низвести жизнь до неорганической материи (такова, как мы еще увидим, сила «инволюции»), не навязывание повторяемости, не гомеостатический принцип и не желание самоубийства. Танатос есть сила шуньяты — сила и побуждение к трансцендированию иллюзорных границ, — но для самости, которая не хочет или не может отказаться от них (на любом уровне), он выглядит как угроза буквальной смерти и физической смертности.

Как только возникает отдельная самость, гнетущая атмосфера смерти становится ее постоянным спутником. Никаких компенсаций, защит или вытеснений не хватит, чтобы окончательно и полностью отгородиться от этого фонового страха. Ничто из того, на что способна обращенная внутрь самость, не может окончательно погасить это ужасающее видение
Но поскольку по-настоящему люди хотят именно бесконечности, то все эти внешние, объективные и конечные вещи снова оказываются просто суррогатами. Они — объекты-заменители, так же как отдельная самость — это субъект-заменитель.

«Человек только потому старается обожествить самого себя в мире времени, что не ведает о своей реальной божественной сущности [Атман]. Человек рождается сыном Божьим, всецело причастным к природе Высшего Принципа Вселенной; но он забыл о своем происхождении, иллюзорно убежденный, что является лишь этим ограниченным и смертным телом, которое воспринимается его чувствами. Беспамятный, он страдает от иллюзорного чувства своей покинутости Богом (тогда как в действительности он сам и есть Бог), и суетится в мире времени в поисках подтверждений своей божественности, которых он там найти не может...»

Поскольку человек забывает и даже отрицает Бога, хотя по-прежнему интуитивно Его чувствует, он «суетится в мире времени» в поисках объектов-заменителей и в то же время пытается внутренне обожествлять самого себя (субъект-заменитель). Оба вида манипуляции неизбежно вытекают из утраты того радикального Единства, которое лишь одно является Полнотой.

все индивиды затронуты Богом, все чувствующие существа интуитивно
воспринимают Его; это единственная вещь, которая удерживает космос от распада. Чувствующие существа — в любом возрасте и при любых обстоятельствах — интуитивно ощущают собственную сущность, как Атман, и стремятся к ней в условиях, ограничениях и возможностях своего частного уровня приспособленности. И чем выше их интуиция Атмана, тем в большей мере они относят его к своему собственному уровню.
часть проекта Атман действительно составляют поиски Атмана (то есть «Телос Атмана»). С самого начала все твари интуитивно чувствуют Бога. И с самого начала все мужчины и женщины интуитивно чувствуют свою предсущую атманическую природу, и это действует как огромный бессознательный магнит, который тащит их, так сказать, наружу и вверх к совершенному высвобождению в сверхсознательном.

в ходе эволюции и развития последовательно возникают все более высокие структуры сознания, но они возникают как замещающие удовлетворения, и лишь по мере того как более низкие заменители в конце концов отбрасываются, внимание к себе могут привлечь новые и более высокие формы, с каждым разом все более тонкие, пока все заменители Единства не перепробованы и не найдены недостаточными, так что остается только само Единство.

везде, где на изначальную Целостность накладывается граница, эта Целостность выглядит, как субъект, противостоящий объекту, самость противостоящая другому. Затем эта субъективная самость желает вернуть изначальную Целостность (используя Эрос), но страшится своего собственного исчезновения (Танатоса), В качестве компромисса она организует проект Атман: относит к субъекту интуитивно воспринимаемые характеристики Целого и тем самым пытается заставить часть выглядеть, как Целое — космоцентрическое, бессмертное, отрицающее смерть. Субъект-заменитель, гоняющийся за объектами-заменителями, — и все ради желания Бога.

Принимая смерть низшего уровня, сознание трансцендирует его.
как только Танатос перевесит Эрос, самость сразу же принимает «смерть» данного уровня, разотождествляется с ним — таким образом трансцендируя этот более низкий уровень — и тем самым переключает свою идентичность на следующую, более высокую возникающую структуру, которая сама обладает уже новыми формами Эроса и сталкивается с новыми угрозами Танатоса и смерти.

для перехода развития через эту стадию, самость должна умереть для телесного отождествления, для своего «материнского инцеста». Вот почему, как мне кажется, Нейман утверждает, что «теперь мы подходим к битве с Великой Матерью и к победе над ней. Вызывающий благоговейный ужас характер этого дракона — Великой Матери — заключается в ее способности соблазнить «эго», а затем кастрировать и разрушить его в материнском инцесте... Но когда «эго» уже не в силах оставаться [на данной стадии], ему нужно победить страх... и совершить то, чего оно больше всего боялось. Оно должно предстать перед уничтожающей силой... Дракона-Матери, не позволяя при этом себя уничтожить» [279]. «Эго» должно пройти через смерть (Танатос) и разделение с материнскими уровнями без регрессии, распада или вытеснения — оно должно прекратить слияние (инцест) и начать дифференцироваться без диссоциации.

принятие смерти/отделения низшего уровня, дифференциация или разотождествление с ним, возникновение следующего более высокого уровня и отождествление с ним. Это происходит только после того, как преодолена и пройдена тревога разделения («битва с драконом»), и знаменует собой более высокую форму трансценденции. для новой области — характерна дифференциация от тела. «развитие сознания "эго" сопровождается тенденцией к обретению независимости от тела», ибо «эго» является «миром света и сознательности по контрасту с земным, телесно-ограниченным миром бессознательного...; "эго" и сознание переживают свою собственную реальность благодаря тому, что отличают себя от тела. Это один из фундаментальных фактов человеческого разума»

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

пока само общество не изменится для большинства людей, — как для мужчин, так и для женщин, — «отцовское Суперэго является решающим». Отсюда и отцовский инцест/кастрация, что попросту означает лишь то, что для большинства людей отец на данной стадии представляет собой самую решающую ролевую модель и авторитетную фигуру.

Часто случается так, что родители не столько вынуждают ребенка к вытеснению, сколько неспособны предложить ему адекватные ролевые модели: тогда дифференциация не получается, и ребенок оказывается не в состоянии развить свои потенциального возможности с уровня фонового бессознательного. Такая задержка роста происходит не из-за того, что родители сделали, а из-за того, что им не удалось сделать — обеспечить своего ребенка ролевыми моделями для родительского инцеста.

Кентавр или интеграция тела и ума — новая и более высокая форма проекта Атман, новая и более высокая форма на пути к Единству. Но, чтобы попасть на эту новую стадию, человек должен умереть для старой — должен принять смерть «эго».
А этот процесс влечет за собой новую тревогу разделения: страх отказа от эго «эго», страх умирания для исключительной тождественности с эгонческой концепцией себя.
Но в данной точке эволюции (если вернуться к отдельному человеку) задача «эго» уже выполнена: оно хорошо послужило для продвижения от подсознания к самосознанию, а теперь должно уйти, чтобы освободить место сверхсознанию. На внутренней дуге индивиду придется распрощаться с «эго», с этим старым другом. Самость должна дифференцироваться от «эго», разотождествиться с ним, трансцендировать его, а затем интегрироваться со вновь возникшими более высокими структурами. Однако не забывайте, что «эго» остается нетронутым, когда самость разотождествляется с ним — так же, как осталось неповрежденным тело после того, как «эго» его трансцендировало. Трансценденция не подразумевает деформацию. У человека по-прежнему есть «эго» — просто его само-тождественность уже не привязана исключительно к «эго».

Для того чтобы все это произошло, нужно пройти через тревогу разделения, связанную с отказом от «эго», — точно так же, как раньше самому «эго» пришлось преодолевать тревогу разделения с телом (комплекс кастрации), а еще раньше телу пришлось справляться с тревогой разделения с Великой Матерью. От всего того, с чем самость когда-то бессознательно отождествлялась, она должна дифференцироваться, со всем этим раз-отождествиться, и все это трансцендировать. И вот теперь настал черед «эго».

Пока индивид остается отождествленным с «эго» и действует посредством эгоических желаний и инцестов, он уязвим для эгоической кастрации. Поскольку «эго» транслируется при помощи понятий и идей, атаку на эти идеи оно воспринимает как смерть. Так как у «эго» имеются определенные влечения к власти и цели, их фрустрацию оно также воспринимает как смерть [232]. Все это является не чем иным, как некой формой эгоической кастрации. Пока есть «эго» и эгоический инцест, существуют и эгоическая смерть и кастрация.

Если самость способна выдержать тревогу эгоического разделения, она может дифференцироваться от «эго», трансцендировать его и интегрировать его в себя. Если нет — если самость остается влюбленной в замещающие удовлетворения и инцесты «эго» — тогда прекращаются дифференциация, рост и трансценденция. Воцаряется эгоическое слияние.

Маслоу установил, что наибольшее препятствие к самоактуализации — это «Синдром Ионы», наиболее общей формой которого является «боязнь величия». Но откуда берется этот страх перед величием, полной реализацией способностей и самоактуализацией? Действительный ответ, по мнению Маслоу, заключается в том. что «мы просто недостаточно сильны чтобы выдержать больше!» Самоактуализация и полнота смысла в жизни, полная открытость навстречу жизни — это слишком много для нас. Как выразился Маслоу, «это просто слишком потрясает и утомляет. Ведь так часто люди в... экстатические моменты произносят: "Это слишком!", "Я этого не вынесу" или "Я едва не умер"... Восторг счастья невозможно испытывать слишком долго». Синдром Ионы, в своей основе -— это не более чем «боязнь разорванности, потери контроля, раздробленности и дезинтеграции, даже боязнь гибели от такого переживания» Так что отметьте, что страх смерти отражается как страх жизни. теперь мы впервые сталкиваемся с жизнью и смертью тотального тела-ума, и страх смерти способен подстроить все для замораживания потенциальных возможностей данного уровня, потенциалов самоактуализации и возможностей фундаментального смысла существования.

человек может собраться с духом и пожелать прожить собственную жизнь, только встретившись с собственной смертью.
экзистенциалист помогает смерти «эго» и возникновению кентавра. Кентавр является новой и более высокой самостью; его Эрос — это просто интенциональность и влечение к самоактуализации. Его Танатос — просто глобальный страх смерти, но здесь самость впервые начинает сознательно и серьезно размышлять о смерти и вообще признавать ее. Кентавр не принимает — и не способен принимать — собственную смерть; но это первое само-ощущение, у которого достаточно сил, чтобы открыто встретиться со смертью и противостоять ей. И именно поэтому «неподлинная личность [тифонических и эгоических областей] испытывает тревогу не так часто и не столь остро. У такого индивида нет того живого осознания одинокой и неожиданной смерти, которое Хайдеггер считает атрибутом подлинности» [228]. И часть работы терапевта кентаврического уровня состоит в том, чтобы помогать клиенту противостоять новому страху с «отвагой быть» и находить образное видение в самой гуще этой атмосферы одинокой и неожиданной смерти.

Кроме того, есть только один путь трансценденции угрозы смерти кентавра —трансцендировать самого кентавра: дифференцироваться от него, разотождествиться с ним. А это значит, что нужно умереть для кентаврического инцеста. Как ни странно это поначалу звучит, человек должен идти за пределы «смысла своей жизни» (потому что он начинает выходить за пределы «своего»); он должен отказаться от интенциональности и «само-актуализации» (потому что надо отказаться от «самости»); отбросить самоавтономность (потому что скоро «не я, но Христос» будет мотивировать сознание).

Главный смысл кентавра — который действительно является относительно сильной и действенной структурой — в том, чтобы создать самость, достаточно сильную чтобы умереть, а не создать самость, достаточно сильную, чтобы хвастаться этим.
Если человек может выдержать дифференциацию от всего этого — может выдержать эту новую и требовательную тревогу разделения, то есть, фактически, выдержать отказ от личностной жизни в целом, тогда он открыт навстречу трансперсональным областям тонкого и причинного планов сознания.

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.

Тонкая и причинная эволюция

Начнем с тонкой стадии: благодаря особым условиям, налагаемым Гуру или Учителем, тонкая сфера начинает всплывать из фонового бессознательного. Кентаврическая трансляция постепенно сходит на нет, и начинается трансформация на тонкий уровень.
В конечном итоге, самость ■—■ посредством тонкого инцеста или тонкого Эроса — отождествляется с Архетипической структурой, и затем действует в качестве этой структуры, разотождествляясь с кентавром (и с телом, и с умом). После этого тонкий инцест, тонкий Эрос, продолжает действовать из данной тонкой самости: он принимает форму блаженной любви, прямого инцестивного соединения.
В высших областях тонкого уровня (за пределами сахасрары) инцест включает в себя откровения в звуке (нада), слышимое озарение и экстатическое освобождение из грубой смертности в Лучезарное Присутствие. Душа начинает становиться «единой с Богом», и это единение или отождествление осуществляется через тонкий инцест с формой Архетипического Божества и в качестве такой формы.

Таков, вкратце, тонкий инцест — и он несет с собой тонкую кастрацию. Ее наиболее типичной формой является неослабевающий страх утраты Света, с одной стороны, и действительного растворения самости этим Светом, с другой. Растворение самости Светом Блаженства — это не то же самое, что отождествление самости со Светом или поглощение ее Светом (что, как предполагается, должно происходить). Тонкая кастрация состоит в разрушении или уничтожении самости, а не в ее благоприятной трансценденции и интеграции.

Как непознаваемое, беспрепятственное, неограниченное Сознание, оно сияет в своей завершенности от момента к моменту, как бесконечная серия всегда новых совершенных состояний, которые все время изменяются в своей игре и все время одни и те же в своей полноте. Это выглядит конечным пределом эволюции, но в действительности является первоначальной реальностью каждой из эволюционных стадий, от первой до последней.
Именно потому оно всегда и совершенно недостижимо, просто потому, что оно всегда уже налицо, безвременное и вечное. И именно поэтому, когда все попытки достичь его —уже оставлены, понимаешь, что оно полностью присутствовало с самого начала, никогда не утрачивалось и не обреталось снова, никогда не забывалось и не вспоминалось, но всегда уже наличествовало прежде всего остального.
(Вот почему говорится, что обычные существа не лишены его, а Будды не обладают им.)

Как бесконечное, всюду проникающее и все охватывающее Сознание, оно есть одновременно Одно и Многое, Единственное и Все, Источник и Таковость, Причина и Условие, так что все вещи являются лишь одним из жестов этого Единого, а все формы — игрой с ним.
Будучи Бесконечностью оно вызывает изумление, а будучи Богом — требует почитания, в качестве Истины оно является мудростью, а в качестве подлинной Самости человека оно требует тождественности.

В своем бытии оно не имеет никаких препятствий и незримо продолжается всегда. Блаженство за пределами блаженства, оно недоступно чувствам. О нем, единственно очевидном, нельзя даже догадываться. Единственно присутствующее, оно сияет постоянно, даже сейчас.

«Вовсе не шизофрения, а так называемая нормальность — вот действительная расщепленость сознания; при шизофрении ложные границы уничтожаются... Шизофреники страдают от истины... Шизофренический мир — это мир мистической сопричастности; "неописуемое расширение внутреннего чувства"; "сверхъестественные чувства соотнесенности"; всевозможные оккультные психосоматические проявления и силы...»

На подлинно мистическом пути прогрессивной эволюции не наблюдается ничего из вышесказанного, за исключением того признанного факта, что мистик исследует и осваивает некоторые из тех же самых высших областей, которые подавляют шизофреника. Мистик стремится к прогрессивной эволюции, он готовит себя к ней. Подготовка к достижению — если повезет — постоянных, зрелых и трансцендентных структур единства отнимает почти всю жизнь. В то же время мистик сохраняет потенциальный доступ к «эго», к логике, к вербальному и культурному членству, синтаксису и так далее. Он следует по тщательно расписанному пути под внимательным руководством. Он соприкасается не с прошлым и с инфантильными переживаниями, а с наличными и предсуществующими глубинами реальности.

_________________
Не важно, что написано. Важно, как понято.